Известный и любимый джазовым сообществом джазмен, создатель и художественный руководитель Одесского биг-бенда Николай Голощапов более 30 лет возглавляет Эстрадно-джазовое отделение Одесского училища искусств и культуры
Николай Яковлевич — член оргкомитета и жюри первого Международного Фестиваля-Конкурса джазового импровизационного мастерства «Мастер-Джем» — в холле филармонии в перерыве между репетициями с биг-бендом ответил на вопросы координатора нашего проекта Влада Чубарева.
Служебный ход филармонии. 17:30 ровно. Николай Яковлевич, как всегда, пунктуальный, подошел, как и было договорено, за полчаса до репетиции с молодёжным биг-бендом, чтобы ответить на вопросы касательно Фестиваля-Конкурса «Мастер-Джем», одним из организаторов и членов жюри которого является. Вопросы ему задаёт координатор проекта «Мастер-Джем» Влад Чубарев.
— Что привлекло в этом конкурсе лично Вас и почему Вы согласились войти в состав оргкомитета и жюри фестиваля?
— Конкурсов сейчас очень много — несметное количество, и этот конкурс имеет очень важную особенность. И мне хотелось бы подчеркнуть, почему меня привлёк этот конкурс вообще, и почему я с большим удовольствием и охотой сотрудничаю с Михаилом Павловичем Фрейдлином. Дело в том, что современные отечественные музыканты, они, как правило, узкой направленности. Если музыкант играет в симфоническом оркестре, он, скорее всего, в других оркестрах не играет, если музыкант играет джазовую музыку, он тоже в других оркестрах играть не может. Это — не совсем правильно, потому что мировая практика предъявляет претензии к музыкантам таковые, что они должны быть профессионалами широкого профиля. Я знаю массу примеров, когда музыканты в равной степени квалифицированно играют и в симфонических, и в джазовых оркестрах. Они, конечно, выбирают себе какое-то направление, но, тем не менее, по уровню образования они должны уметь играть всё. Я думаю, что мы, рано или поздно, вынуждены будем к этому прийти, потому что это — мировая практика. И вот об этом ведёт речь Михаил Павлович в тех условиях, которые он разработал, в тех условиях, которые он заложил в этом конкурсе. То есть главное, что это должны быть музыканты-«многостаночники», которые в равной степени хорошо играют роковую музыку, джазовую музыку, фанк, латина и так далее и так далее. Поэтому я с удовольствием сотрудничаю с Михаилом Фрейдлином.
— В программе фестиваля-конкурса «Мастер-Джем» представлено пять направлений джаза: мэйнстрим, фанк и джаз-рок, фьюжн, латиноамериканский джаз, джазовая баллада. Как по Вашему, возможно с учетом современных джазовых реалий какого-то направления не хватает?
— Дело в том что, мы с Михаилом Павловичем говорили на эту тему, ведь он эту идею вынашивал не один год... Я думаю, что этого совершенно достаточно для того чтобы охватить главные направления, потому что подвидов, «подстилей», «поджанров» может быть очень много, но эти направления — главные. Я думаю, что здесь всё правильно сделано.
— Что, по-вашему, привнесёт в джазовую жизнь Украины и молодых музыкантов этот фестиваль?
— Я думаю, что он может послужить, и, очень на это надеюсь, послужит росту профессионализма тех музыкантов, которые занимаются джазом. Росту профессионализма. Я это ещё раз подчёркиваю. Просто в силу того, о чём я говорил, отвечая на ваш первый вопрос.
— Это касается только участников фестиваля или зрителей, среди которых может быть много музыкантов также?
— Этот процесс всегда двухсторонний, потому что музыканты играют для себя, но они играют также и для слушателя. Слушатели в свою очередь, когда слушают разных музыкантов, повышают свой уровень «слушательской» квалификации. Я думаю, что главный недостаток нынешнего положения вещей в искусстве вообще и в музыке в частности — это недостаток просветительской работы. Нужно гораздо больше фестивалей, нужно гораздо больше лекций, концертов-лекций, абонементов и так далее и так далее. Я знаю что говорю, потому что очень много слушателей, а особенно молодёжи, потчуются только тем, что им несут из эфира телевизора. А это, как правило, популярная музыка, ну, в лучшем случае немножко рока, а ведь это же только одно из направлений музыки вообще. Джаз остался за бортом популяризаторской работы, академическая музыка, оперная, симфоническая вообще по сути дела, никак не пропагандируются. Это — неправильно. Я очень надеюсь, что джазовый фестиваль-конкурс, который организует Михаил Фрейдлин, внесёт свою ощутимую лепту в это очень важное, по моему мнению, дело.
— Вы рассчитываете, что это новое веяние оживит энтузиазм вокруг джаза и подстегнёт расти наших музыкантов профессионально именно за счёт свежести этой идеи, потому что такого не было ещё нигде?
— Ну, Вы, по сути дела, сами ответили на свой вопрос. Да, именно так, именно на это мы очень сильно рассчитываем. Мы действительно рассчитываем на то, что произойдёт какое-то событие, которое подхлестнёт интерес со стороны музыкантов-исполнителей и со стороны широкой публики.
— Вы упомянули поп-музыку и рок-музыку. Верно ли, что современные джазовые реалии подразумевают употребление элементов этих детей и внуков джаза?
— Значит дело вот в чём: музыка, с одной стороны, — это эстетика. То есть когда выходит человек на сцену, и что-то делает, и когда публика потребляет этот «товар» — это эстетическая сторона дела. Но существует ещё технологическая сторона дела. Это — когда музыкант учится играть, осваивает различные стили и т.д. и т.д.. Так вот, я глубоко убеждён — это просто показывает многолетняя мировая практика, — что основой всех современных стилей, жанров и т.д. является: первое — академическая музыка, второе — джазовая музыка. Вся «попсовая» музыка родом всё равно отсюда. Всё равно она родом из джаза или из академической музыки, или из синтеза того и другого. Я 32 года заведую эстрадно-джазовым отделением в музыкальном училище и поэтому 32 года мы учим молодых людей джазовой музыке вовсе не потому, что мы хотим сделать из них джазовых музыкантов, а потому что технология джазовой музыки есть основой любого исполнительства: поп-музыки, рок-музыки и так далее и так далее.
— Это то, что развивает эстетику и чувство прекрасного в учениках?
— Ну и в том числе это, конечно. Это как бы главное, к чему мы стремимся. Но я говорю о технологии. Технология должна быть обязательно. А любая музыка развивает чувство прекрасного, хотя есть музыка, которая, может быть, наоборот отупляет человека, но это — предмет уже другого разговора.
— Что Вы можете сказать о таком распространённом сейчас на западе приёме имитации ударных инструментов с помощью органов артикуляционного аппарата как «бит-бокс», пришедшего из хип-хоп культуры, и его распространении?
— Во-первых, имитация звучания музыкальных инструментов с помощью голосового аппарата не только сейчас распространилась... Это имеет определённый музыкальный термин. Это называется «скет». Это — как вокализ, как пение без слов. Есть одна важная деталь: это — не просто набор звуков «диба-дуба-диба-даба», это есть имитация игры на соответствующих духовых инструментах, поэтому скет, или его можно называть по-другому, имеет определённую технологическую основу. Этому надо учиться, что мы, в принципе, и делаем, но это не новинка... Идея национального в искусстве хороша сама по себе, но она не единственная. Должно быть много чего, в том числе национального и интернационального. Джаз в нынешнем его состоянии — это интернациональное искусство. Это искусство планетарное. Его нельзя уже относить только исключительно к африканцам или латино. Это достижение современной планетарной цивилизации. Так к нему и надо относиться.
— Вопрос по поводу народных черт и интернациональности джаза: в Нигерии, Камеруне и ЮАР есть свои джазовые ассоциации и довольно многочисленные. Как вы считаете, чем могут оказаться примечательными участники из таких стран? В чём может быть особенность их джазовых традиций, если можно говорить о джазовых традициях в этих странах? И может ли случиться так, что джазовые музыканты из этих стран используют нехарактерные для джаза этнические инструменты?
— Это — вопрос немного частный, поскольку мы начали говорить о конкурсе вообще. Первое: не берусь судить, потому что я не знаю каково положение в джазовом мире Конго и Южно-Африканской Республики. Не был ни разу, и как там обстоят дела — не имею ни малейшего представления. Но, общая тенденция, мне кажется, именно такова: абсолютное совмещение как национального, так и интернационального, а в какой мере, в какой степени, на каком художественном уровне, — это всё зависит от таланта тех людей, которые этим занимаются. Я знаю много африканских музыкантов, которые блестяще играют джаз, но, конечно, у них это родное. Можно сказать, что корни джазовой музыки — из африканской, афро-кубинской народной музыки. Но джаз просто ушёл настолько далеко, настолько он ассимилировался с другими различными жанрами музыкального искусства, что теперь уже, конечно, нельзя говорить об исключительном приоритете африканского начала. Это — современное, концертное, планетарное, филармоническое искусство.
— Я не случайно спросил о далёких и экзотичных странах с Африканского континента потому, что одна из целей фестиваля-конкурса «Мастер-Джем» — собрать широкий круг музыкантов со всего мира, вплоть до джазовых импровизаторов из таких стран.
— Ну, видите ли, конечно, это — здорово, потому что любой обмен мнениями, обмен идеями, любой обмен информацией — это прекрасно для всех. Я помню лет эдак 40 тому назад эффект разорвавшейся бомбы вызвал приезд в Одессу двух японских джазовых оркестров. Япония и джаз... ну казалось бы: Азиатский континент, Африканские корни джаза, зародившегося в Америке... Это было здорово! Это было просто великолепно! Я помню первый японский оркестр «Sharps and Flats», который работал во Дворце Спорта. Мы просто обалдели от того насколько квалифицированно они играли на то время современную свинговую джазовую музыку. Ещё раз хочу этим самым подчеркнуть: эта музыка — интернациональная!
— 32 года вы заведуете эстрадно-джазовым отделом, у вас большой опыт в джазе, и, наверняка, большой опыт судейства в жюри джазовых конкурсов. Скажите, как отличить импровизатора среднего уровня от настоящего бриллианта?
— Дело в том, что в искусстве вообще, и в джазе в частности, нет физических категорий: кто прыгнул дальше, кто пробежал быстрее... Всё это — дело вкуса, всё зависит от квалификации, от «наслушанности» тех людей, которые являются судьями. Когда вы приходите первый раз на концерт, скажем, симфонического оркестра, вы слушаете и ничего не понимаете — ну играют и играют. Когда вы приходите в десятый раз, вы уже начинаете думать: а вот это было так, а вот это — так. Из этого рождается вкус, из этого появляются вкусовые навыки, возможность сравнивать, сличать и чувствовать эту музыку. Я считаю неправильным выражение «я не понимаю эту музыку». Музыку не надо понимать — её надо чувствовать, а вот чувства воспитываются. Конечно, это процесс достаточно длительный и большого-пребольшого навыка. Мы своим студентам в обязательном порядке советуем и требуем от них, чтобы они как можно больше слушали хорошей музыки, и слушали её не как декоративно-прикладное оформление их бытовой деятельности, а как целенаправленное изучение того, что звучит: кто играет, кто поёт, на чём играет, к какому стилю эта музыка принадлежит и т.д. и т.д.. Поэтому, если вернуться к началу вашего вопроса, по какому признаку мы судим, — по вкусу.
— То есть это дело навыка — рациональной области — или это область чувств? Или и того и того?
— Ну и того и другого, конечно. Потому что, понимаете, профессиональный музыкант должен уметь всё-таки различать: вот этот тембр звука — лучше, этот тембр — хуже. Этот человек играет более динамично, этот играет менее динамично и так далее, но с другой стороны, в конечном итоге, всё-таки это — как бы рационализация чувств, если говорить о судействе в каких-то творческих конкурсах. Да, есть рациональная оценка того, что происходит. Но, однако, без эмоций и без чувств, которые руководят нами, или откликаются тому, что происходит на сцене, или нет, не обойтись. Это: и то, и другое — одинаково важно.
— В ходе отборочного тура жюри нужно будет оценить видеопрезентации, которые высылают джазовые импровизаторы со всего мира. Некоторые участники предлагают на рассмотрение жюри отрепетированные произведения, а не импровизации. Могут ли такие «произведения» сказать что-либо об их импровизационных способностях?
— Вы понимаете, в чём дело, всё равно слышно: этот человек импровизирует или он играет по нотам. Но это — уже опыт, это — уже слушательская квалификация, потому что ничто отрепетированное и сыгранное по нотам заменить живую импровизацию не сможет. Кто-то скажет: можно сделать несколько дублей и выбрать из них какую-то вдохновенную импровизацию. Да, можно. Ну и что же? — ничего в этом страшного нет. Даже первоклассные импровизаторы играют один раз лучше, другой раз — хуже. Всякое бывает, это — импровизация. В том-то и искусство импровизации, что это — спонтанный процесс, который происходит сию минуту. От относительных неудач никто не застрахован, но это, конечно, всё зависит от уровня квалификации — то, что для одного является неудачей, для другого — недостижимая вершина. Это — искусство.
— Будет ли важно для жюри — определить по видеопрезентации, умеет ли музыкант хорошо не только солировать, но и чувствовать весь коллектив?
— Конечно, а в этом и есть искусство импровизации. Если он выступает как солист, он подчиняется только самому себе, если он импровизирует в ансамбле, то, конечно же, чувство ансамбля есть одно из слагаемых исполнительского процесса, то есть его индивидуальные импровизации и его чувство ансамбля по отношению к партнёрам, с которыми он играет — это всё чрезвычайно важно.
— Как вы думаете, нет ли риска, что в какой-либо из ансамблей попадут «музыканты-единоличники», не умеющие прочувствовать друг друга?
— Что ж, вообще известная доля риска, конечно, есть. Ну и что же? «Трус, — как говорят, — не пьёт шампанского». Может быть что-то выйдет, а что-то не выйдет — ничего страшного нет.
— Вы верите в успех этого предприятия?
— Я верю безусловно в успех! Мне кажется, что этому конкурсу могут помешать аспекты не творческого характера, а скорее организационного: это вопрос поездки, это деньги, это гостиницы и так далее и так далее, и кто-то может быть просто не найдёт деньги на такую поездку — такое может быть. Вот здесь угроза определённая есть, но я на эти вопросы отвечать не компетентен. Я думаю, что Михаил Павлович — человек мудрый и опытный, и я думаю, что он справится с этим.
— Последний вопрос. Как вы относитесь к тому, что среди 9 представленных инструментальных номинаций целых три посвящены духовым инструментам?
— Что значит «как я отношусь»? (удивлённо) Это три самых главных инструмента джазового оркестра. Потому что инструментарий современного джазового оркестра имеет совершенно чёткое представительство, это: саксофон, труба, тромбон, гитара, бас-гитара ударные и фортепиано. Это — те семь специальностей, по которым мы ведём обучение на джазовом отделении одесского музыкального училища, это — те инструменты, на которых вообще в мире учат играть. Это не закон, возможны из этого правила и исключения. Мы знаем выдающихся флейтистов — джазовых импровизаторов. Их очень не много, но есть первоклассные импровизаторы — валторнисты. Валторна, казалось бы, совсем не джазовый инструмент, однако, один только Аркадий Шилклопер чего стоит. То есть, нет догм в музыке, из всякого правила есть исключения — и слава Богу!
— И слава Богу! Пускай же фестиваль «Мастер-Джем» не станет исключением из серии успешных джазовых фестивалей в Одессе.
— Я думаю, что это хорошее окончание для нашей с Вами беседы. Давайте пожелаем, чтобы этот конкурс-фестиваль был успешным, и будем держать кукиш в кармане, и всеми доступными нам средствами помогать этому прекрасному начинанию, автор которого Михаил Павлович Фрейдлин, а мы в меру своих скромных возможностей должны постараться помочь.
— Спасибо большое за интервью.
— Пожалуйста. (смотрит на часы)
Без пяти шесть — мне нужно быть в зале...
Пока!
Будем признательны за отзыв!